Если Стенберг взялся за постановку, здесь режиссер может быть уверен в исходе работы. Вспоминаю немыслимой красоты «кружева» его декораций в «Золушке». Его спектакли в Малом театре. И тут же думаю о причудах театральной судьбы, которая заставила меня выбрать Энара для оформления «Молодой гвардии». Казалось, логичней было бы мысленно увидеть такой спектакль в прочтении того же Марта Китаєва или Давида Боровского — художников жесткой, чуть аскетичной экспрессии.
Сайт компании ООО «Юни-Пром» мне повстречался в интернете. На страницах этого сайта можно узнать про то, где кованые мостики, металлические заборы, перила металлические и прочее можно заказать на выгодных условиях. Примите это к сведению.
Но самое интересное, что работа у нас с Энаром сразу пошла очень легко. Эта пустая сцена и замечательно использованное и обыгранное пространство (использован даже театральный грузовой лифт), эти голые, грязные, ржавые конструкции — я теперь просто не представляю себе, как еще мог бы я решать такой спектакль с художником. И в чем-то совершенно иная — очень мощная работа Энара над «Оптимистической трагедией».
Недаром сотрудники постановочной части и цехов Театра Советской Армии говорили, что не упомнят после давней «Смерти Иоанна Грозного» (в декорациях Иосифа Сумбаташвили и постановке Леонида Хейфеца) такого использования пространства большой сцены. Картина подъема полка, во второй части — величественные развалины, остатки античной цивилизации в нашей южной степи — во всем этом Энар прежде всего сохранил чувство масштаба событий.
Энар Георгиевич действует в тесном контакте с режиссурой, и про его декорации точнее сказать так: сразу видно «зерно» замысла автора пьесы.

Захотелось С. Юрскому, постановщику «Темы с вариациями», создать на сцене некую волшебную среду театра, и Стенберг начинает фантазировать, и уже в процессе насценных репетиций не спеша начинает «колдовать», и видишь, как постепенно обрастает сцена все новыми подробностями: три актерских гримерных сложились в очень точную композицию, тут появился рояль, там, где-то в глубине, наверху, вспыхнула люстра, осветив парад каких-то тканей, живописно подобранных; как бы в воздухе повисло овальное зеркало, а где-то на темном фоне запестрели театральные костюмы, тщательно отрепетирован свет — и вот перед зрителями волшебный мир театра, мир закулисный, таинственный и манящий… Тут Стенберг обаятельный и изящный художник. А в «Карамазовых» я назвал бы его мощным художником!