С дорог были убраны полицейские будки и заграждения. Исчезла полиция штата Нью-Йорк в широкополых шляпах «Стэтсонах» и в форме, сильно смахивающей на опереточную. Уехали восвояси 700 частных детективов сыскной конторы «Пинкертон». В Лейк-Плэсиде, как это и полагается городу с населением в 2700 человек, осталось всего четырнадцать полицейских.

И, уже ничему не дивясь, неторопливо перемаргивались с редкими машинами три городских светофора.

Опустели улицы, включая главную улицу — Мэйн — стрит. Словно снег, растаяли флотилии автобусов и автомобильные стоянки-парковки. На фронтонах гостиниц и постоялых дворов вместо угрожающих надписей: «Свободных мест нет» появились таблички: «Имеются вакансии.» Так после суровой зимы неожиданно лопаются первые почки и первая зелень покрывает юным пушком деревья.

Мы задержались у одного мотеля. Перед ним еще толпились люди и пыхтели автомобили, пробуждаясь от недолгой, но все-таки зимней спячки. Люди плакали, обнимались, хлопали друг друга по плечу. Мы заинтересовались и подошли. Оказалось, что это были 52 факелоносца, которые пронесли по США огонь, доставленный из Олимпии. Факелоносцы разлетались во все концы страны не в переносном, а в прямом смысле слова. Ведь они представляли все 50 штатов Америки плюс ее столицу Вашингтон. Провожал их 52-й — представитель Лейк-Плэсида.

— Тяжело?—спросил один из советских журналистов, когда он распрощался с последним факелоносцем.

— Еще бы, у меня сердце разрывалось на церемонии гашения Олимпийского огня, — ответил он.

— Это всего лишь ритуал. Олимпийский огонь негасим, ибо его зажгли и поддерживают Мир, Дружба, Радость, — сказал кто-то из нас, может быть несколько выспренно, но искренне.

— Ах, если бы, — вздохнул одинокий факелоносец.

Нам почудилось, что имел он в виду не просто огонь,

Бушующий в олимпийской чаще на Зеркальном озере и на Арене, а нечто большее.

«С глаз долой, из сердца вон». Нечто весьма смахивающее на эту формулу хотели бы применить к олимпийскому движению стратеги «холодной войны», желавшие помешать наступлению олимпийского лета в Москве.

XIII зимние Олимпийские игры явились объективно сильнейшим ударом по тем силам, которые, подобно священнику-полицейскому Феллу, орут на мировой спорт: «Разойдись, не толпись!»